Глава седьмая.

Литовские племена

Карта 45.

Жемайты

Литовская ветвь балтов в равней средневековье занимала основную территорию современной Литвы - правобережную часть Понеманья, исключая небольшой регион нижнего течения Немана, где жили скалвы.
Погребальные древности второй половины I - начала II тысячелетия н. э. отчетливо свидетельствуют, что эта ветвь балтов дифференцировалась па племенные группы, отождествляемые с известными по письменным источникам жемайтамн, аукштайтами и собственно литвой (карта 45).

***

Жемайтия - древнелитовская историческая область на северо-западе современной Литвы. Расположена она на Жемайтской возвышенности с холмисто-моренным рельефом и множеством озер, простирающейся на правобережье Немана от верховьев Миньи до р. Шушве. Жемайты (в русских и польских исторических источниках - жмудь) - литовское племя, основное население Жемайтии. Некоторые особенности в этнографии и языке (жемайтский диалект литовского языка) сохранились до XX в. Впрочем, нужно заметить, что далеко не все исследователи связывают жемайтскпй диалект со средневековыми жемайтами. В литературе имеется мнение о формировании этого диалекта в XV- XVI ни. в условиях взаимодействия литовского языка с куршскпм (Zinkevicius Z., 1981, 12-17 psl.).
Первые раскопки археологических памятников жемайтов относятся к 80-м годам прошлого столетия. В это время Т. Даугирдас произвел небольшие расценочные работы па грунтовых могильниках Налукнис, Титвидишке, Гилвичяй и Паклибакяй (Dowgird Т., 1880, s. 18-26; 1887, а. 3-28; 1888. я. 12), а в 1888 г. исследовал п городище Дербутай. В 1898 и 1900 гг. могильник Юодсоде раскапывал М. Е. Бронштейн (Brensztojn М. Е., 1901. s. 31-35).
В 1899 г. вышла в свет составленная Ф. В. Но-кропскнм археологическая карта Ковенской губ. (Покровский Ф. В., 1899а). Было описано и картировано значительное число памятников археологии на территории Жемайтии, однако датировка их оставалась неопределенной.
К первым десятилетиям XX в. относятся работы Л. Крживицкого по изучению городищ - пилкалнисов Жемайтии (Крживицкий Л., 1909, с. 82-129). Расконочные исследования им были произведены на двух городищах - Вубяй и Дербутай (Krzywicki L., 1906, s. 15, 39, 58, 82-84; 1928, 84-86 р?1.). В начале XX в. А. Заборски начал исследование интересного жемайтского могильника Пашушвис (Zaborski A., 1905, s. 145-148).
В 20-30-х годах XX в. литовские археологи раскапывали в основном грунтовые могильники. Наиболее заметными среди этих исследований являются раскопки могильника Пашушвис, производимые в 1924 г. И. Копчюсом, в 1926 г.-им же совместно с 3. Вольтером, а в 1931 и 1933 гг. П. Тарасенка (Puzinas J., 1938, 262-270 psl.). В 30-х годах исследовались также могильники Паезерис (Puzinas 1., 1938, 255, 260, 262, 266, 269 psl.), Пашешувис, Шаукотас и др. Шауляйский музей организует раскопки могильников Лелшяй и Куршенай.
Для общего представления о распространении памятников в Жемайтии интересна археологическая карта Литвы П. Тарасенка, изданная в 1928 г (Tarasenka P., 1928).
Итоги изучения погребальных памятников Литвы, и в том числе Жемайтии, были подведены в 1946 г. М. Гпмбутас (AIseikaite-Gimbutiene M., 1946). После Л. Крживицкого раскопок на поселениях Жсмайтии не производилось.
Наиболее результативным в изучении жемайтскпх древностей стал период после окончания второй мировой войны. Уже в 50-х годах производятся раскопки на могильниках Вайтиекпнай Паиилке, Юодсоде и др. (Navickaite О., 1961, 84-85; 96, 97 psl; Valalka V., 1969, 68-76 psl.), но еще активнее ведутся исследования в 60-х годах. В этот период под руководством А. 3. Таутавичюса раскапывались могильники в Палжярис, Бикавенай и Упина, в которых было вскрыто несколько сотен погребений (Таутпвичюс А. 3., 1967, с. 274, 280; 1968а, с. 68, 69; 1970а, с. 237-239). Несомненный интерес представляют также раскопки 1963-1966 гг. под руководством В. Валаткн могильника Мауджнорай, в котором изучено 134 захоронения (Валатка В., 1966; с. 10, И; Таутавичюс А., 1970, с. 233, 234). Этот же исследователь раскапывал в 1963 г. могильник Пайомаптис.
Активно н плодотворно продолжались раскопоч-ные исследования жемайтских грунтовых могильников в 70-х годах. В. Статкевичюс и В. Валатка раскапывали могильник Парагаудис (Valatka V., 1974, 74-77 psl.). В. Статкевичюс изучал еще могилышки Каштауналяй и Пакалнишкяй. Первый памятник исследовался потом Л. М. Вайткунскене. Объектом раскопок Б. Таутавпчене был могильник Шаркай (Tautaviciene В., 1974, 67-74 psl.). Нельзя не назвать также исследования могильников Саугиляй иод руководством А. Меркевичюса (Merkevicins A., 1974, 58-63 psl.) и Якштайчяй под руководством В. Урбанавичюса (Urbanavicius V., 1974, 63-07; psl.; 1979, 122-151 psl.). Исследовались и другие могильники, в частности были начаты раскопочные работы в Жасинас, Принкайгалис на р. Шушве и др., продолжено изучение могильника Мауджиорай.
Средневековые поселения жемайтов остаются весьма слабо изученными. Расконочные изыскания нолнсь на единичных селениях. Можно упомянуть здесь раскопки В. Даугудиса на городище и рядом расположенном селище, относящихся ко второй половине I и началу II тысячелетия н. э. около Имбаре (АО 1970 г., с. 320; АО 1980 г., с. 377; АО 1981 г., с. 35G). Небольшие исследования произведены также А. Меркевпчюсом па городище и селище у д. Вайткунай на правом берегу р. Шушве (АО 1978 г., с. 436; АО 1979 г., с. 459).
Параллельно с накоплением новых материалов велась работа по изучению истории жемайтов, этнической истории, уточнению границ их расселения. В 1961 г. увидели свет "Очерки литовской археологии", написанные П. 3. Куликаускасом, Р. К. Куликаускене и А. 3. Таутавичюсом (Kulikaiiskas P., Kulikauskiene R., Tautavicius A., 19G1). В книге научно обобщены были все собранные к тому времени археологические материалы. Археология средневековой Литвы в ней рассматривается целостно, без подразделения на племенные или какие-либо еще регионы. Авторы очерков не могли охарактеризовать отдельно археологию и историю жемайтов и их ареал.
Специфические жемайтсшге особенности в грунтовых могильниках средней Литвы впервые были определены ц описаны А. 3. Таутавичюсом в 1908 г. (Таутаиичюс А. 3., 1968в, с. 56-63). Работу в этом направлении исследователь продолжал. На основе распространения различных типов погребальных памятников второй половины I и начала II тысячелетия н. э. А. 3. Таутавичюсом восстановлена картина размещения племен на территории Литвы (Lietuvos archeologijos aliases, 1977, zemelapiai 9; Таутавичюс А. 3., 1980, с. 85; Tautavicius A., 1981, 27-36 psl.). К жемайтам А. 3. Таутавичгос отпосит специфические грунтовые могильники от р. Вардува на западе до р. Шушве на востоке. К жемайтам причисляют эти памятники и другие исследователи (Volkaile-Kulikauskiene R., 1970, 33-36 psl.).
Поскольку грунтовые могильники являются важнейшими и наиболее изученными памятниками жемайтов (карта 45), то целесообразно начать с них характеристику древностей этого племени (табл. CXVII).
Могильники жемайтов второй половины I и начала II тысячелетия н. э. являются грунтовыми, не имеющими ныне каких-либо наземных признаков. Они довольно крупные (многие из них состоят из нескольких сот погребении), пользовались ими в течение нескольких столетий. Захоронения совершались в продолговатых могильных ямах длиной около 1,8-2,1 м и глубиной 0,3-1 м. Обычно ямы содержат одиночные погребения, в виде редких исключений встречаются парные. Погребальные ямы разбросаны бессистемно, не составляя правильных рядов.
В V-IX вв. безраздельно господствовал обряд труиоиоложення. Умерших клали в могилы на спине с вытянутыми ногами. Положение рук различно: сложены на груди или животе; прижаты к бокам; одна рука согнута, другая вытянута вдоль тела и др. Погребения мужчин и женщин обычно имеют противоположную ориентацию. Женщин, как правило, хоронили головами на юго-запад с отклонениями к югу, мужские захоронения ориентировались головами на северо-восток с отклонениями к северу.
Погребальный инвентарь жемайтскпх захоронений довольно многочислен. В мужских погребениях V-VI вв. часто встречаются втульчатые топоры, которые почти отсутствуют в более поздних могилах. Для погребений V-VI вв. характерны ножи и втульчатые, иногда черешковые, наконечники копий, а для захоронений IX-XII вв.-мечи.
В мужских погребениях найдены немногочисленные украшения. Это железные носоховпдпые булавки, арбалетовидные фибулы (табл. CXVIII, 9, 10, 15), редко встречаются шейные гривны (табл. GXIX, 4, 5) к спиральные перстни. Кроме того, в погребениях V-VIII вв. встречаются иногда удила, шпоры и пряжки.
В погребениях мужчин IX-XIII вв. обычно находятся одна - две подковообразные застежки. Для северной части Жемайтии типичны короткие широкие мечи, а южнее были распространены однолезвийные и двулезвийные удлиненные мечи или длинные боевые ножи.
В погребениях VII-X вв. немного выше скелетов мужчин, у края могильной ямы, изредка обнаруживаются черепа коней, возле которых иногда находятся бронзовые подвески в виде кленовых семян и удила. В X-XIII вв. в редких случаях вместе с умершим хоронили и коня, или со скромным снаряжением, или же у ног коня клали предметы конского снаряжения.
В женских погребениях жемайтских могильников, относящихся к V-VIII вв., обычны головные венки из бронзовых спиралей или в виде узких сотканных лент с прикрепленными по краям маленькими бронзовыми колечками и крупной спиралью на затылке (табл. CXVIII, 1, 2). В состав женского убранства входили две-четыре бронзовые булавки. Они встречаются обыкновенно парами и соединены цепочками. Иногда па нитке к ним привешивалась маленькая янтарная бусина. Булавки принадлежат к различным типам: посоховидцые, с кольцеобразными, раструбовидными (табл. CXIX, 2) и треугольными головками. Изредка в погребениях V-VII вв. встречаются шейные гривны: с дисковидной застежкой, ложковидные или с застежкой - овальном пластиной с дырочкой в виде ключа (табл. CXIX. 7). В V-VI вв. были распространены браслеты с утолщающимися концами и спиральные, в VII -VIII вв. более частыми были манжетовидные браслеты с выпуклой поперечной гранью посредине. Кроме украшений, в женских погребениях встречаются железные ножи, шилья и пряслица.
В погребениях IX-XII вв. количество бронзовых украшений увеличивается. В богатых женских погребениях иногда обнаруживаются шапочки, сделанные из толстых ниток, которые полностью покрывались нанизанными бронзовыми колечками; края их украшались подвесками в виде кленовых семян. Такие головные уборы IX-XII вв. можно считать этнографическим признаком жемайтов (Tautavicius A., 1970, 112-114 psl.).
В женских захоронениях этого времени часто встречаются шейные гривны -витые с петлей и крючком на концах (табл. CXIX, 14), витые с конусовидными концами, гривны с седловидными концами, с круглыми, многогранными и тордированными утолщенными концами.
Среди одежных булавок рассматриваемого периода преобладают экземпляры с крестовидными головками (табл. CXIX, 22), но встречаются также булавки с кольцеобразным или раструбовидными головками. Единичными экземплярами представлены булавки с треугольными головками и посоховидные. На руках женщины носили браслеты и перстни.
В IX-XI вв. в виде редкого исключения на жемайтских могильниках появляются трупосожжения. С XII в. они практикуются чаще, но преимущественно на окраинах ареала жемайтов. Погребения по обряду кремации совершались в продолговатых ямах размерами 2-2,50X0,65-0,80 м и глубиной 0,35-0,70 м. Сожжение умерших совершалось на стороне. Небольшое количество кальцинированных костей, очищенных от погребального костра, вместе с погребальным инвентарем (предметы, не побывавшие в огне) помещались в средней части могильной ямы на площади 0,6X0,3 м. В могильнике Жасинас зафиксированы случаи, когда сожженные кости собирались в мешочек или ссыпались кучкой. Погребальный инвентарь здесь располагался так же, как в трупоположениях.
Наиболее хорошо изученным жемайтским могильником второй половины I тысячелетия н. э. является Мауджиорайский. Находится он па берегу р. Ушна в 20 км юго-восточнее г. Тельшяй. Как уже говорилось, раскопками В. Валатки в 60-х годах здесь было вскрыто 134 погребения. С 1979 г. исследования могильника продолжила В. Валаткене.
Погребения находились в небольших ямах глубиной от 0,25 до 0,90 м. Могильные ямы разбросаны, не составляют правильных рядов и не имеют постоянной ориентации. Мужские погребения ориентированы на северо-запад, север н северо-восток, женские - на юго-восток, юг и юго-запад. Левая рука погребенных чаще вытянута или слегка согнута, а правая, как правило, согнута и положена на грудь. Во многих погребениях над тазовыми костями и костями пог умерших зафиксированы угли. В 1980 г. среди 90 исследованных захоронений одно оказалось трупосожжепием.
Трупоположепия в срединной части могильника, исследованной в 60-х годах, относятся в основном к IV-VII вв.
В мужских захоронениях этого периода найдены железные втульчатые топоры, втульчатые наконечники копий с пером ромбических или профилированных очертаний, ножи, в том числе иволистной формы, шилья, точильные бруски. В погребении 1 у ног умершего расчищены остатки богато украшенной узды, оковки двух питьевых рогов с украшенными эмалью поясками и железные шпоры. Наконечники копий и топоры, как правило, клались у ног покойников. Только в немногих случаях ножи находились около черепа.
В коллекции украшений из мауджиорайских погребений IV-VII вв. имеются: шейные гривны с конусовидными концами и с утолщенными концами; ожерелья из бронзовых спиралек и единичных стеклянных или янтарных бусин, среди последних имеются и бусы-привески в виде топорика; арбалетные фибулы с подогнутой или звездчатой ножкой; булавки, среди которых господствуют железные посоховидные; браслеты спиральные, с утолщенными концами или пластинчатые; спиральные перстни. Все эти украшения связаны с одеждой и находятся там, где они носились при жизни погребенных. Дополнительных приношений в могилах не зафиксировано.
Восточная окраина могильника Мауджиорай, исследуемая В. Валаткене, содержит захоронения VIII -IX вв. Обряд погребения не претерпевает каких-либо изменений, однако теперь на ряде участков прослеживается рядность в расположении могил.
Для мужских погребений характерны втульчатые и черешковые наконечники копий, широкие боевые ножи. В некоторых могилах найдены шпоры, втульчатые топоры, ножи, пешня, ремень с бронзовыми оковками. Украшения сравнительно немногочисленны. Это арбалетовидные фибулы с головками-маковками, подковообразные застежки с цилиндрическими концами, тордированные шейные гривны с крючком и петлей на концах, браслеты с утолщенными концами или спиральные, булавки с кольцевой или треугольной головками, бронзовые спиральки. Наконечники копий находятся обычно в изголовье, ножи - около бедренных костей.
В женских погребениях обнаружены преимущественно украшения. Это головные венчики, состоящие из бронзовых спиралек и пластин, шейные гривны с тордированной дужкой и крючком с петлей на концах, ожерелья из спиралей и янтарных или стеклянных бус, булавки с крестообразными или треугольными головками, реже - булавки с костылевидной головкой, спиральные и пластинчатые браслеты. Булавки носились парами; они соединялись цепью, к которой иногда привешивались подвески. В детских погребениях встречены железные посоховидные булавки. Кроме украшений, в отдельных женских захоронениях обнаружены железные шилья и ножи, среди последних есть серповидные.
Для периода X-XII вв. одним из характерных погребальных памятников жемайтов является могильник Упина в Шилальском р-не. Погребальный обряд остается прежним. Из 106 раскопанных захоронений одно было трупосожжением без какого-либо инвентаря, остальные - трупоположения в таких же ямах, как п в предшествующее время. В семи мужских трупоположениях зафиксированы символические захоронения коней: выше черепов погребенных находился череп коня.
В мужских погребениях, а их вполне определенно было 46, найдено около 70 втульчатых наконечников копий, часть которых украшена нарезным орнаментом и, по-видимому, принадлежит к скандинавскому импорту. В погребениях обнаружены также двулезвийные мечи; железные ножи с деревянными рукоятками, украшенными бронзой; кожаные ремни, окованные бронзовыми пластинами; удила, шпоры. В погребениях мужчин много и украшений. Это витые шейные гривны с ходящими концами, завершающимися петлями, многоугольными или конусовидными головками. Попадаются также подковообразные застежки с цилиндрическими или многоугольными головками, реже с зооморфными головками, спиральные перстни и изредка спиральные браслеты.
Для женских погребений характерны металлические украшения. В богатых захоронениях найдены остатки шапочек из толстых нитей, целиком покрытых бронзовыми колечками, а по краю украшенных подвесками в виде кленовых семян. Одежда застегивалась двумя-четырьмя булавками. Преобладают булавки с крестовидными головками, украшенные пятью конусиками, булавки гвоздевидные с круглой широкой шляпкой. Реже встречаются посоховидпые булавки и булавки с треугольной головкой. Около булавок обычно находят мелкие янтарные бусы, которые, очевидно, привешивались к ним. В состав женских украшений входили еще бронзовые шейные гривны тех же типов, что и в мужских погребениях, ожерелья из бронзовых спиралек и колечкообразных подвесок, спиральные перстни и браслеты. Изредка в женских захоронениях обнаруживают шилья, ножи и каменные пряслица.
Грунтовый могильник Якштайчяй, находящийся в 15 км южнее г. Шауляй, дает представление о позднем этапе развития погребальной обрядности Жемайтии. В нем вскрыто 215 погребений XIV- XVII вв. по обряду трупоположения. Захоронения находились в ямах размерами в среднем 2X0,65 м при глубине 0,6-1,7 м. В XIV-XV вв. в пем господствовала восточная ориентировка, в XVI- XVII вв. преобладали погребения головой на запад. Рядности в расположении могил не наблюдается.
В мужских погребениях XIV-XV вв. найдены топоры, наконечники копий, мечи, кресала, точильные бруски. Для женских погребений этого времени характерны железные ножи, пряслица, иглы в костяных или бронзовых игольниках, но доминируют бронзовые украшения - шейные гривны с витой дугой в несколько оборотов, с пластинчатыми концами; ожерелья из бубенчиков и раковин каури; серьги, состоящие из проволочного колечка и проволочно-спиральных подвесок с бусиной; подковообразные застежки, кольцевидные и пластинчатые; разнотипные перстни; привески-амулеты из когтей крупных зверей. Ножи, монеты и глиняные сосуды есть как в мужских, так и в женских и детских захоронениях.
В погребениях XVI-XVII вв. обнаружены лишь ножи, перстни и монеты. Середина XVI в.- хронологическая граница между языческими и христианскими захоронениями. Для последних вещевой инвентарь уже нехарактерен.
На основе грунтовых могильников V-XIII вв. и обрисовывается территория расселения жемайтов (карта 45). Граница ареала этого племени проходила на занаде по р. Юра до окрестностей г. Таураге и далее резко поворачивала на восток (примерно по р. Шешувис) в направлении нижнего течения Дубисы. Поречье Немана не входило в ареал жемайтов. На юго-западе они соседили со скалвами, а на востоке соприкасались с аукштайтами. Бассейн p. Дубиса целиком входил в территорию жемайтов. На севере эта территория охватывала часть бассейна верхнего течения р. Вента, где жемайты вплотную соприкасались с земгалами. На стыке этих племен известны могильники с трупоположениями, содержащими и земгальские, и жемайтские элементы. Северо-западными соседями жемантов были курши. Рубеж между этими племенами проходил в верховьях р. Миния.
История средневековых поселений жемайтов не может быть пока написана. Эта категория памятников в ареале исследуемого племени еще слабо изучена. На жемайтской территории известно свыше 100 городищ, но большинство из них не подвергалось археологическим раскопкам (Lieiuvos archeologijos atlasas, 1975). Значительная часть городищ, очевидно, являются памятниками раннего железного века.
Раскопками изучены единичные средневековые поселения. Среди них наиболее исследованными являются городище и селище Имбаре, расположенные близ местечка Салантай на берегу р. Саланта при ее слиянии с р. Пилсупис. Имбарское городище было описано еще Т. Даугирдасом (Dowgird Т., 1889, s. 380-389). Его характеристика имеется в работах И. Жогаса (Жогас И., 1900, с. 41-47), Ф. Покровского (Покровский Ф., 1899, с. 91, 92), Б. Пшпбыльского (Przybylski В., 1932, s. 5-8) и др. Начиная с 1969 г. раскопки па городище и селище, расположенном у его подножия, ведутся В. Даугудисом (Daugudis V., 1970а, 29-36 psl; Jablonskis J., 1969, 346, 347 psl.; АО 1970 г., с. 320-322; АО 1980 г., с. 377, 378; АО 1981 г., с. 356, 357).
Для устройства городища был выбран невысокий мыс, с трех сторон ограниченный глубокими оврагами, а с напольной стороны, где площадка городища возвышается па 4,3 м,- искусственным рвом. Городище в плане имеет овальную форму, размеры его площадки 90X40 м. По периметру она защищена валом высотой 1,5-2 м. Кроме того, вал высотой 2,3 м разграничивает площадку на две части.
Мощность культурного слоя городища колеблется от 0,5-0,8 м в центре площадки до 1,5 м по краям. Раскопками установлено, что городище было обитаемо длительное время - с I тысячелетия до п. э. вплоть до XIII в. п. э. Выявлено четыре основных горизонта культурных напластований, дна из которых относятся к периоду раннего железа.
Третий горизонт датируется серединой и второй половиной I тысячелетия н. э. В нем в срединной части городищенской площадки открыты следы наземных четырехугольных в плане жилых построек со столбовой конструкцией стен. В центре жилищ находились очаги в виде круглодонных ям диаметром 0,5-0,8 м п глубиной 0,5-0,7 м. В этот период несколько раз подновлялся вал. Внутри он был укреплен бревнами, а па вершине его зафиксированы ямы от вертикально вкопанных столбов, которые, по-видимому, составляли наземную деревянную конструкцию.
В отложениях третьего горизонта найдены фрагменты лепной керамики с гладкой и шероховатой поверхностью и часть женского головного бронзового венка того же типа, что встречаются в могильниках.
Верхний, четвертый горизонт культурного слоя Имбарского городища датируется X-XIII вв. Вал в это время был подсыпан в высоту. С внутренней его стороны была сложена насухо из камней степа, предохранявшая пал от оползания. В восточной части городища в валу обнаружены и исследованы остатки въездных ворот. Это были два ряда вертикальных столбов диаметром 20-30 см. поставленных на расстоянии около 2 м. Ворота имели деревянное перекрытие.
На площадке городища раскопками исследованы остатки хозяйственных построек, в которых обнаружены обугленные зерна пшеницы и ячменя. В верхнем горизонте слоя встречены лепная керамика того же облика, что в третьем горизонте, и большое число фрагментов глиняной посуды, изготовленной на гончарном круге. Найдены также железные ножи, подковообразные застежки с завернутыми концами и пластинчатые браслеты.
При раскопках селища, примыкающего к городищу, в напластованиях V-VIII вв. обнаружены остатки наземных домов того же типа, что и в укрепленной части поселения. Очаги устраивались в виде округлодонных ям диаметром до 1 м и глубиной 0,5-0,7 м. В слоях этого времени найдена лепная керамика с гладкими и шероховатыми стенками.
Верхние горизонты культурного слоя селища относятся к X-XIII вв. В нем зафиксированы остатки наземных срубных жилищ размерами от 4 X 3,5 до 4,2 X 4 м. Отапливались опи печами-каменками, расположенными в углу. При исследовании верхнего горизонта найдены фрагменты гончарной керамики, в меньшей степени - обломки лепных сосудов, а также железные ножи, шилья, косы, глиняные рыболовные грузила, бронзовые подковообразные застежки, витая шейная гривна и другие предметы.
В 1977 и 1978 гг. А. Меркявичюс и И. Станкус раскапывали городище и селище в д. Вайтекунай в Радвилишкисском р-не (АО 1978 г., с. 436, 437; АО 1979 г., с. 459). Это мысовое городище, устроенное па берегу р. Шушве при впадении в нее ручья Вингрис. С трех сторон площадка городища размерами 38 X 18 м имеет крутые естественные склоны, а с напольной, юго-восточной стороны защищена валом высотой до 5 м и рвом. У подножия городища с юго-восточной и северо-западной сторон расположено селище.
Городище первоначально было заселено в первых веках пашей эры. Культурные отложения второй половины I - первых веков II тысячелетия н. э. имеют толщину 0,6-2 м. При их исследованиях обнаружены остатки бревенчатых построек размерами от 2X2 до 3X2 м. Разрез рва показал, что он имел ширину 5 м и глубину 2,35 м; на дне рва обнаружено множество костей животных, фрагменты гончарной керамики.
Селище синхронно описываемым напластованиям городища. О существовании построек столбовой конструкции свидетельствуют столбовые ямы и куски глиняной обмазки стен. Исследовало несколько хозяйственных ям. Как и на городище, здесь встречены лепная керамика с гладкой и шероховатой поверхностью и гончарная посуда XI-XIII вв. Среди вещевых находок, обнаруженных при раскопках городища и селища, имеются железные ножи, фрагмент косы, шило, точильные бруски, бронзовая подковообразная застежка с маковидными головками.
Материалов для обстоятельной характеристики хозяйственной деятельности жемайтов пока недостаточно. Социальное расслоение жемайтского общества IX-XII вв. изучалось Л. Вайткунскене на материалах могильника Жасинас, расположенного в 5 км западнее г. Шилале (Vaitkunskiene L., 1978, 23-25 psl.). На основе изучения остатков одежды, украшений и вооружения погребенных исследовательница выделила три социальных слоя в общине, которой принадлежал этот могильник.
К верхушке общества отнесены три мужских захоронения, в которых найдены мечи (привешивались к поясам, богато отделанным бронзой), наконечники копий, снаряжение коня и всадника, а также металлические украшения. Л. Вайткунскене считает, что это погребения верхушки, которая управляла общиной.
Вторую категорию составляют захоронения знатных воинов, входивших в состав дружины властелина общины. В таких погребениях присутствуют наконечники копий, топоры, боевые ножи, пояса, менее пышно украшенные бронзой, а также иногда и предметы снаряжения коня и всадника. Все эти предметы менее дорогостоящие, чем в погребениях верхнего сословия.
Погребения женщин из знатной среды выделяются наличием большего количества украшений, нередко изготовленных из серебра. В таких погребениях обычны шапочки, сплошь отделанные металлическими колечками.
Погребения третьей категории, как мужские, так и женские, содержат небольшое количество предметов, а среди украшений в них отсутствуют изделия из серебра. Они принадлежат всей остальной массе общинников, включающей земледельцев, как свободных, так и попавших в зависимость, патриархальных рабов и др.
В завершение характеристики древностей жемайтов следует упомянуть языческое святилище, исследованное раскопками близ с. Моседис Скуодаского р-на (АО 1971 г., с. 330). Устроено оно было в болотистой, труднодоступной местности. Основными элементами святилища были большой, жертвенный камень с цилиндрической выемкой наверху (ее диаметр 32 см, глубина 11 см) и яма. Нижняя часть камня - грубоотесанный четырехгранник, верхняя - цилиндр диаметром 1,15 м. Высота камня 0,8- 1,1 м. Культовая яма имела воронковидпые очертания, ее диаметр 1,5 м, глубина 0,7 м. Края ямы выложены камнями. Камень-жертвенник находился у северного ее края н был закреплен камнями. Н яме во время языческих мольбищ, очевидно, горел огонь и, возможно, совершались жертвоприношения. При раскопках, помимо пепла и обожженных камней, обнаружены фрагменты трех глиняных сосудов, относящиеся к XVI-XIX вв. Христианство в Жемайтии было введено в 1413 г. Значит, Моседисков святилище функционировало уже в христианский период.
В Жемайтии, как и в других районах Литвы, известно большое количество культовых камней с выемками круглой формы или в виде отпечатков ног и различных других очертаний (Tarasenka P., 1958). Безусловно, все они связаны с древними языческими представлениями местного населения. Однако определить время их функционирования до производства раскопок не представляется возможным. Раскопки в Моседис свидетельствуют, что какая-то часть культовых камней является памятниками средневековой поры.

Аукштайты

Восточнее и юго-восточнее ареала жемайтов, в бассейне р. Няжевис, в низовьях правобережья р. Няриса и в поречье Немана от устья последнего до г. Смалининкай выделяется своеобразная группа могильников (карта 45). Они содержат погребения по обряду трупосожжения, часто сопровождаемые трупоположениями коней.
Археологические материалы свидетельствуют, что эта группа могильников дает основание для выделения этнографической, а следовательно, и племенной группировки древних литовцев. В научной литературе нет единого мнения относительно того, кто оставил эту группу могильников. Некоторые исследователи определяли их как жемайтские (Куликаускене Р., 1952, с. 118-120; Куликаускас П., 1954, с. 45).
Позднее Р. Куликаускене причислила рассматриваемую группу могильников не ко всем аукштайтам, а только к их западной группировке (Volkaite-Kulikauskiene R, 1970, p. 32; Волкайте-Куликаускене Р., 1981, с. 10, 11), A. 3. Таутавичюс полагает, что эти могильники целиком принадлежат аукштайтам - восточным соседям жемайтов (Таутавичюс А., 1968в, с. 63; 1980, с. 84, 85). С этим мнением, очевидно, нужно согласиться.
Историческая область Аукштайтия в XIII- XIV вв. охватывала не только регион описываемых могильных памятников, по более широкую территорию восточной Литвы от бассейна р. Нявежис на северо-западе до литовско-белорусской границы на юго-востоке (Пашуто В. Т., 1959). Однако здесь, кажется, имело место распространение названия, производного от этнонима, на историческую область, охватывавшую более широкие пространства, чем племенной ареал аукштайтов.
Первые раскопочные исследования грунтовых могильников на территории расселения аукштайтов произведены Т. Даугирдасом в 1909 г. Объектом изучения был могильник Раднкяй (Puzinas J., 1938. 203 psl.). В первые десятилетия XX в. в литовские музеи стали поступать вещи из случайно потревоженных захоронений аукштайтских могильников. В 20-х годах в Каунасский исторический музей доставляется коллекция из могильника XI-XIII вв. Тульнякиемис (Майшимай), раскапывавшегося неспециалистами. Основные же исследования погребальных памятников аукштайтов относятся к 30-м годам и к послевоенному периоду.
В 30-х годах раскопки этих могильников вели И. Пузинас, П. Балепюнас п др. И. Пузинас в 1938 г. производил работы на трех памятниках - Вершвай, Граужяй и Римайсай, давших интересные захоронения с конскими трупоположениями (Puzinas J.. 1938, 218, 219, 287-291 psl.; pav 36 77-86; 1941, 28-42 psl., lent. II-IX). П. Балепюнас в 1939-1941 гг. продолжил раскопки Вершвайского могильника, а в 1939 г. раскапывал также могильники Русейняй и Пакапяй. Материалы последнего были позднее изучены и изданы Ю. Антанавичюсом (Antanavicius I, 1971, 147-163 psl.). В 1930 г. небольшие раскопки были произведены на могильнике Венславишкяй (Puzinas J., 1941, 37 psl.). В 1930-1935 гг. исследовался могильник Раудопенай, в 1936 г.- Кейенай, в 1938 г.- Лайкишкяйский могильник.
Материалы большинства могильников, исследованных к началу 40-х годов, были использованы в сводной работе по литовским средневековым древностям М. Алсейкайте-Гимбутене (Alseikaite-Gimbutiene M., 1946, s. 178, 187, 188, 197, 198, 202). Наряду с другими литовскими материалами результаты раскопок могильников Вержвай, Пакапяй, Римайсай и др. позволили Р. К. Куликаускеие написать интересную работу о погребениях с конями у древних литовцев (Куликаускене Р., 1953, с. 211,222). В 1954 г. О. Навицкайте продолжила раскопочные работы на могильнике Вершвай, в результате количество исследованных там погребений достигло 363. Материалы, полученные при раскопках могильника, были проанализированы и обобщены этой исследовательницей в двух статьях (Navickaite О., 1957, 153-174 psl., 1958, 83-92 psl.).
Раскопочные изыскания в 50-70-х годах были продолжены и на ряде других могильников, уже известных науке. В 1959 г. К. Габрюнайте раскапывала могильник Радикяй, а в 1967 г. здесь вел полевые исследования Ю. Аптанавичюс. В 1968 и 1969 гг. В. Урбанавичюс продолжил начатые в 30-х годах раскопки могильников Граужяй и Русейняй (Urbanavicius V., 1970a, 82-86 psl.; 1970с, 86-89 psl.). При раскопках на площади Граужяйского могильника был найден клад, состоящий из серебряных витой шейной гривны с орнаментированными пластинчатыми концами и наконечника ножен меча, украшенного ажурными колпачками, верхний из которых завершается двумя головками птин (Urbanavicius V., 1970Ь, 77-82 psl.). В 1974 г. Ю. Маркелявичус и в 1975 г. Е. Йовайша продолжали исследования могильника Раудопепай. На могильнике Тульпякиемис возобновлены были небольшие раскопки в 1979 г. А. Варнасом.
Кроме того, в 60-70-х годах велись значительные раскопочпые работы на вновь выявленных могильниках аукштайтов. В 1961 г. на могильнике Кремала, расположенном па правом берегу Немана в Каунасском р-не, под руководством Б. Таутаничене и В. Урбанавичюса вскрыто 1355 кв. м, в результате чего открыто несколько десятков погребе ний V--XV вв. В 1969 г. Ю. Антанавичюс вел раскопки могильника Романишкяй, а в 1970 г.- могильника Кейенай (Antanavicius J., 1972a, 51-50 psl.: АО 1971 г., с. 326-328).
Под руководством К. Габрюнайте и Ю. Антанавичюса в 1963-1974 гг. производились большие раскопочные работы па могильнике Пакальнишкяй, расположенном на левом берегу Немана. Было исследовано 3869 кв. м его площади, вскрыто несколько десятков трупосожжений людей и около 200 конских трупоположений. Найдено большое количество вещевого материала, датирующего памятник V - XIV вв. (Antanavicius J., 1969, 103-109 psl.: 1972Ь, 56-58; 1974, 86-91 psl.; 1978, 125-128; Габрюнайте К., 1965, с. 115-125; LLM, 1966, pav. 194-209; АО 1972 г., с. 413-416; АО 1973 г.. с. 381; АО 1974г., с, 386,387).
В 1966 и 1967 гг. А. Меркявичюс исследовал 1378 кв. м площади могильника Нендриняй, находящегося на правом берегу р. Шешупа. Открыты трупосожжения людей и трупоположения коней со сравнительно немногочисленным инвентарем, датируемым XI-XIII вв. (Меркявичюс А., 1968, с. 72- 76; Таутавичюс А., 1970а, с. 234, 235; АО 1967 г., с. 273, 274). Это наиболее южный грунтовый могильник, относимый к аукштайтам.
Небольшие раскопки производились О. Кунецене в 1967 г. на могильнике Микитай, относящемся к XI-XII вв. (Кунцепе О., 1968, с. 71, 72). В.Урбанавичюс в 1979 и 1980 гг. вскрыл 1100 кв. м на могильнике Обяляй в районе Укмерге (АО 1980 г., с. 382, 383; АО 1981 г., с. 361, 362).
В аукштайтском регионе известно большое количество городищ. Однако большинство их не подвергалось раскопочпым исследованиям, и поэтому они хронологически неопределимы. К средневековым относятся городище Велюона, которое исследовал Л. Крживицкий в 1912 г. (Tarasenka P., 1956, 73-75 psl.; Kulikauskas P., Kulikauskiene R., Tauta-vicius A., 1961, 369, 370 psl.), и два городища около г. Сударгас на левом берегу Немана, обследованные Р. Волкайте-Куликаускепе и П. Куликаускасом в 1970 г. (Kulikauskiene R., Kulikauskas P., 1972. 11-16 psl. Kulikauskas P., 1975,105-124; АО 1971 г., с. 324, 325).
Грунтовые могильники, относимые к аукштайтам, не имеют каких-либо наземных признаков. Наиболее ранние из них (V-VI вв.) биритуальные (табл. СХХ). Одни могилы содержат погребения по обряду иигумации, другие - трупосожжения. Трупоположения являются наследием предшествующего периода (I -IV вв. н. э.), когда, судя по хорошо исследованным могильникам Вершвай и Саргенай (Navickaite О., 1957, 155 psl.; Kulikauskas P., Kulikauskiene R., Tautavicius A., 1961, 166-177 psl.), господствовал обряд ингумации. Мужчин и женщин хоронили в противоположных направлениях: женщин - головами на восток, мужчин - на запад или северо-запад. По обеим сторонам от головы и ног умерших нередко клали по камню. Погребальный инвентарь немногочислен. В мужских погребениях встречаются железные ножи, втульчатые топоры и посоховидные булавки, изредка бронзовые браслеты. В женских захоронениях обнаружены железные ножи и шилья, бронзовые булавки и браслеты.
Начиная с VII в. в могильниках аукштайтского региона господствуют трупосожжения. Кремация умерших совершалась па стороне. Для захоронений вырывались круглые или овальные ямы диаметром от 0,3-0,4 до 0,8-1 м. Изредка встречаются более крупные овальные ямы (размерами до 1,9 X 1 м). Кальцинированные кости складывались на дне ямы небольшой кучкой. Все погребения безурновые. Иногда сверху захоронение обкладывалось небольшими камнями. Ямы обычно заполнялись землей с углями. Погребальный инвентарь немногочислен. В основном это фрагменты различных украшений из цветных металлов. Крайне редко встречаются орудия труда и оружие. По краям могильников при раскопках обнаруживают ритуальные кострища, в которых попадаются обожженные кости, фрагменты глиняных сосудов и других предметов.
В X-XIII вв. на могильниках аукштайтов, в отдельных частях или рядом с погребениями человека, стали хоронить коней. Обряд погребения умерших оставался прежним (трупосожжение). Коней же погребали несожженными, часто с богатым снаряжением. Так, в могильниках Граужяй и Русейняй остатки трупосожжений людей были помещены поверх захоронений несожженных коней. В могильниках Пакапяй, Вершвай, Римайсай людей по обряду кремации хоронили в одной части, коней - в противоположной. В этих случаях коней закапывали в могильные ямы глубиной 0,4-0,6 м.
Обычно в конских могилах обнаруживают погребение одного коня. Вместе с тем известны случаи, когда в одной могиле встречаются два, три, четыре и даже восемь конских скелетов. Такие могильные ямы имеют неправильные очертания. Поэтому исследователи полагают, что это - не одновременные погребения. В одной яме хоронили коней повторно, трижды, четырежды и т. д. Первоначальные захоронения коней в результате оказываются потревоженными, а самое последнее погребение хорошо сохранившимся. Вместе с тем в единичных могильных ямах с богатым и знатным покойником хоронилось несколько коней. Естественно, что богатый воин "брал" с собой в "загробную жизнь" несколько коней. Герман Вартбергский сообщает, что князь Альгирдас был сожжен и погребен с 18 боевыми конями (SRP, И, р. 113).
Судя по расположению костей конских скелетов, кони нередко находились в могильных ямах в неестественном положении. Поэтому высказано предположение, что в некоторых случаях кони вталкивались в ямы еще живыми и закапывались. На основе полевых наблюдений при раскопках могильника Вершвай можно утверждать, что коней хоронили с завязанными глазами или с надетыми на голову мешками. По-видимому, коней перед захоронением сильно утомляли. Об этом сообщает немецкий хронист начала XIV в. Петр Дюсбург "...литовцы и другие неверующие этого племени упомянутую жертву по своему обряду сжигают в каком-нибудь святом месте, но коней так утомляют ездой, что они едва могут стоять на ногах" (SRP, I, р. 76).
Коней хоронили со снаряжением, часто дорогим и богато орнаментированным. Головы коней украшали бронзовыми спиральным" пластинами, число которых колеблется от одной до трех. Пластины были посеребрены или орнаментированы штриховыми узорами. Они прикреплялись к узде или к гриве. У верхней части черепа коня часто обнаруживаются еще янтарные бусы в виде двойного конуса со срезанными вершинами.
В погребениях коней встречаются удила, нередко с железными, бронзовыми или костяными псалиями. В могильнике Граужяй найдены костяные псалии со скульптурными изображениями конских головок. Аналогичные бронзовые -псалии происходят из Вершвайского могильника. Далее, в конских погребениях часты разнообразные металлические оковки ремпей, уздечки, железные пряжки и стремена. Иногда захоронения коней сопровождаются и украшениями - бронзовыми бубенчиками, подвешивавшимися к узде, цепочками с подвесками, витыми шейными гривнами, стеклянными и янтарными бусами.
К настоящему времени в аукштайтском регионе раскопками исследовано свыше 1000 конских погребений, которые дали обильный вещевой материал. Один из выпусков "Литовского народного искусства" был посвящен предметам вооружения и снаряжения коня и всадника (LLM, 1966), значительная доля которых происходит из характеризуемого региона Литвы.
Погребения V-VII вв. открыты в могильниках Граужяй, Обяляй. Рамонишкяй, Вснславишкяй и др. В Граужяйском могильнике, расположенном нa правом берегу р. Нявежис в 35 км севернее г. Каунас, исследованные трупоположения VI-VII вв. не имели строгой ориентировки. Они находились в могильных ямах глубиной 0,30-1,15 м. В мужских погребениях обнаружены узколезвийные проушные и втульчатые топоры, втульчатые наконечники копий, ножи, серп, арбалетовидные фибулы, трехгранные бронзовые браслеты и спиральные перстни.
Одним из исследованных в последние десятилетия является могильник Пакальнишкяй, находящийся на левом берегу Немана в 2,5 км северо-восточнее нос. Гелгаудишкис. Расположен он на всхолмлении площадью 227 X 140 м, примыкающем к болотистым лугам левого берега Немана.
В юго-восточной части всхолмления обнаружено место, где сжигали умерших. При раскопках (исследовано 150 кв. м) выявлен слой черно-углистого грунта толщиной 0,40-0,75 м, насыщенного угольками, золой и мелкими фрагментами кальцинированных костей. В этом слое на разной глубине собраны побывавшие в огне бронзовые подковообразные застежки с маковидными, грибовидными и звериноголовыми концами, кольцевые плоские пряжки, расплавленные арбалетовидные фибулы с длинной ножкой, обожженные наконечники копий, ножи, пряслица и др. Эти предметы относятся к VII - XIV вв. Общая площадь моста кремации умерших достигает 500 кв. м.
Многолетними раскопками могильника вскрыто несколько десятков захоронений. Людей хоронили исключительно по способу сожжения. Часть погребений находилась в отдельных ямах поперечником 0,60-1,30 м и глубиной 0,15-0,30 м. Остатки трупосожжения в них вместе с угольками. золой и вещами сложены кучкой или разбросаны на дне могильной ямы. В других случаях остатки трупосожжений хоронились рядом с несожженными конями. Одно из захоронений человека находилось под двойным конским погребением, при этом одно из конских было частично разрушено. Очевидно, здесь погребение с трупосожжением было совершено позже, чем конское трупоположение. В могильнике зафиксировано несколько случаев, когда погребения с трупосожжением людей нарушали конские захоронения. В этих трупосожжениях найдены только подковообразные застежки.
В погребениях людей встречены немногочисленные вещи. Это бронзовая дугообразная фибула со звездчатой дужкой, подковообразные застежки со спиральными, грибовидными, утолщающимися и звериноголовыми концами, литые круглые пряжки, спиральные перстни, а также железные ножи, шилья, втульчатые наконечники копий, топоры, глиняные пряслица.
Коней в могильнике хоронили в ямах неправильной конфигурации размерами от 1,2 X 1,1 до 1,8 X 1,1 м. Глубина их - от 0,4 до 1,6 м. Почти все ямы сужаются ко дну, иногда один край ямы на 0,10- 0,30 м выше другого.
В большинстве случаев в ямах обнаружено по одному захоронению коня, в единичных - расчищено по два конских скелета. Как правило, кони ориентированы головой на юго-запад, но встречены также захоронения с северной и северо-восточной ориентировкой. Положение коней весьма различное. Одни лежат хребтом вверх с разнообразным положением головы: вытянутыми шеей и головой; прижатой к одному или другому боку головой; со склоненной к груди или положенной между передними ногами головой. Другие погребены на правом или левом боку с различным положением головы, третьи захоронены в скрюченном состоянии. Зафиксированы скелеты с согнутыми, прижатыми к бокам или вытянутыми ногами, на основе чего можно предполагать, что они пытались встать на ноги в момент погребения. В погребении 10 (раскопки 1971 г.) на голове коня расчищены остатки кожаного мешка, который, как полагал Ю. Антанавичюс, был средством удушения коня. Возраст большинства погребенных коней 6-11 лет.
Кони были похоронены с богатым и разнообразным снаряжением. Безынвентарные конские погребения единичны. Как правило, в каждом захоронении обнаружено множество разнообразных изделий. При каждом скелете коня найдены железные удила. Чаще они двухчленные, с железными или бронзовыми псалиями разнообразных форм. Имеются бронзовые псалии, на одном конце которых реалистически изображена головка лошади. Встречаются также трехчленные удила, некоторые из которых имели костяные псалии со скульптурным изображением головы коня на одном из концов. Железные псалии и изредка кольца удил украшались серебром.
В целом ряде конских погребений обнаружены фрагменты кожаных уздечек, окопанных железными или бронзовыми грибовидными гвоздиками. К боковым ремням узды иногда привешивались бронзовые бубенчики.
Головы копей украшались бронзовыми пластинами и спиралями. Пластины орнаментировались штриховыми узорами. Очень часто в верхней части черепа находилось по одной янтарной бусине. Бронзовыми спиралями украшались и гривы коней, а в отдельных случаях и хвосты.
От седел сохранились только железные пряжки и стремена различных типов. Преобладают стремена с плоской дужкой и прямым основанием, но немало и стремян с овальной дужкой, нередки стремена с изогнутым основанием. Некоторые стремена орнаментированы треугольниками, иногда украшены серебром.
Находки из погребений Пакальнишкяйского могильника датируют его V-XIV вв. Основная масса конских погребений относится к IX-XIII вв.
Вещевая коллекция, происходящая из конских погребений аукштайтского региона, весьма обширна и является основой монографического изучения отдельных категорий снаряжения литовского всадника и коня. Так, интересное исследование, посвященное стременам Литвы X-XV вв.. написано Ю. Антанавичюсом (Antanavicius J., 1976, 69-80 psl). Этот же исследователь описал и отдельные железные вещи из конских доспехов (Antanavicius J., 1975, 188- 194 psl.)- Шлемы из погребений могильников Пакальнишкяй и Дусяй обстоятельно исследованы К. Габрюнайте (Габрюнайте К., 1965, с. 125-132).
Каких-либо характерных этнографических женских украшений аукштайты не имели (табл. CXXI). Их ареал может быть ограничен лишь на основе распространения охарактеризованных выше погребальных памятников. Ядром территории аукштайтов был бассейн р. Нявежис. На востоке и юго-востоке они соседили с племенем, которое называлось литва, на севере - с земгалами, на западе - с жемайтами. Кроме того, по-видимому, сравнительно узкой полосой территория аукштайтов простиралась вдоль течения Немана от низовьев Няриса до г. Смалининкай. Здесь аукштайты на севере соседили с жемайтами, а на юге - с ятвягами.
Для аукштайтов были характерны неукрепленные поселения, которые пока не изучались археологами. Небольшие раскопки, произведенные на городищах в окрестностях Сударгаса, показали, что они имели незначительные культурные напластования. Использовались и городища раннего железного века. Так, на городище Жидкапяй близ д. Гринайчяй, основанном в первые века нашей эры, значительная перестройка укреплений относится к началу II тысячелетия н. э. В это время вал, защищавший поселение с южной и юго-западной сторон, был увеличен в высоту и ширину. Древнейший вал был сооружен из глины и имел высоту до 1 м; его поверхность была вымощена крупными валунами. На втором этапе вал был досыпан до высоты 3 м, для чего был использован слой черной земли, сверху укрепленный слоем битой глины толщиной 1 м. Средневековые напластования на площадке городища отсутствуют.
Второе средневековое городище в окрестностях Сударгаса находится в местности Бургайчяй. Оно было устроено па мысу берега Нямунаса н теперь сильно разрушено его водами. С напольной стороны городище защищено налом высотой 3 м и шириной 4-6 м. Раскопками 1970 г. выявлен незначительный культурный слой, в котором собрана лепная керамика с гладкой и шероховатой поверхностью. На основе керамики городище датируется второй половиной I в началом II тысячелетия н. э.

Литва

Юго-восточная часть современной территории Литовской ССР с прилегающими к ней районами Белоруссии в эпоху средневековья заселяла племенная группировка, называемая литвой и давшая имя всей литовской народности.
В "Повести временных лет" литвой в разных местах называется и племя (ПВЛ, I, 1950, с. 10, 13), и народность (ПВЛ, I, 1950, с. 103). В других русских летописях этим названием именуются и народность, и страна - территория Литовского государства, и жители последнего.
В западноевропейских письменных источниках название "литва" впервые появляется в 1009 г. в Кведлинбургских анналах (Lictuvos TSR istorijos, 1955, 24 psl.). Начиная с XII в. этот термин довольно часто встречается в польских и немецких источниках.
Если этнонимы "жемайты", (лит. zemutinis - нижний) и "аукштайты" (лит. aukstutinis- верхний) прозрачны, то происхождение названия "литва" окончательно не выяснено исследователями. Высказано положение о связи этого этнонима с речным названием Лиетава (Lietava), приток р. Нярис (Кузавинис К., 1965, с. 74-75; Kuzavinis К., 1964, 5-16 psl). Однако А. И. Попов считал это мнение неприемлемым, правда не приводя каких-либо возражений (Попов А. И., 1973, с. 91).
Погребальными памятниками племенной группировки литва были курганы, именуемые в научной литературе восточнолитовскими. Территория литвы в связи с этим выделяется среди соседних балтских племен отчетливо (карта 45). Погребальные памятники ее к тому же значительно лучше исследованы, чем грунтовые могильники жемайтов и аукштайтов.
Раскопки восточполитовских курганов были начаты еще в первой половине XIX в. Этими памятниками в прошлом столетии интересовались и изучали их многие исследователи. Однако подробные описания результатов раскопок курганов отсутствуют, имеется лишь информация о полевых раскопках, а в музеях хранятся вещевые материалы, полученные при этих работах.
В 40-х годах XIX в. раскопками курганов занимались Е. Тышкевич и Л. Копдратович-Снрокомля, исследовавшие большое число насыпей в Чиобишкис Вильнюсского р-на (Tyszkiewicz Е., 1842, s. 446- 448), и П. С. Вильчппскпй, ведший исследования в трех могнлышках - Клевицы Ошмянского р-па, Ужналяй и Сурдегяй Дусетского р-на (Вильчинский П. С., 1850, с. 41-48; Записки АНО, 1849, с. 261, 441; Balinski М., 1846, s. 280).
К 50-м годам относится большое число курганных раскопок. А. Кпркор исследовал курганные насыпи в Бражола, Лентварис, Монтатай и Швента (Киркор А., 1859, с. 15-19; Kirkor А., 1855, s. 20-26). К. Тышкевич раскопал по нескольку курганов в могильниках Грабиолай, Кармазинай и Рисгоры (Tyszkiewicz К., 1871, s. 142, 212, 213, 223). П. С. Вильчипский производил раскопочпые работы в курганной группе Семенишкес (ИАО, 1859, с. 174). А. Плятер исследовал свыше 70 курганов в Ракантишкес (ИАО, 1859, с. 28). Несколько насыпей в Судателе раскопал Ван Глазенберг. Л. Кондратович-Сирокомля вел раскопки курганов в Анцуляй (Покровский Ф. В., 1893а, с. 113).
В 1888 и 1889 гг. раскопки курганов производились Э. А. Вольтером в шести могильниках - Вевис, Науейи Мацеляй, Немунайтис, Орлишкес, Памусис, Пунионсшилас (OAK 1882-1888, с. 329331; 1889, с. 51-55).
В том же году и в начале 90-х годов исследованием воеточполитовскпх курганов занимался В. А. Шукевич. Его работы охватили могильники Монтатай, Пабаряй и Намусис (Szukicwicz W., 1900, s. 3-18). В 1890 г. несколько курганов во Втором Грабиолайском могильнике раскопал Л. Л. Иохер (Покровский Ф. В., 1891), а Б. Каминская вскрыла несколько насыпей в Вороннишкес.
В 1893 г. была издана "Археологическая карта Виленской губернии", составленная Ф. В. Покровским (Покровский Ф. В., 1893а), в которой были систематизированы все накопленные к тому времени данные о курганах и городищах восточполитовского региона. Городища в то время оставались неизученными памятниками. На некоторых из них, правда, были произведены небольшие любительские раскопки, но они не имеют теперь научного значения.
Наиболее крупные и значительные исследования восточполитовских курганов принадлежат Ф. В. Покровскому. В 1892-1895 гг. он раскопал около 150 курганных насыпей в 20 могильниках (Бейжонис, Борово, Гуски, Желядь, Засвирь, Зезюлка-Сидаришкес, Линтупис, Ловки-Антасаре, Лоша, Межонис, Палоша, Першукштас, Пильвпаы, Поляны, Понизье, Римшаны, Сержанты, Тверечюс, Черная Лужа и Швейцарай), расположенных и восточных районах Литвы и соседних районах Белоруссии. Материалы этих раскопок были обстоятельно опубликованы автором (Покровский Ф. В., 18936, с. 136- 139; 1893в, -с. 122-132; 1895, с. 160-220; 1897, с. 138-196; 18996; с. 71-171) и до сих пор являются важнейшим источником в изучении восточнолитовских курганов.
В 1895 г. небольшие раскопки курганов в Салакас вел К. Гуковский. В 1900г. И. Жиогас раскопал около 40 насыпей в Лапушишке, а в 1908 г. исследовал курганы в Пасамане (Ziogas J., 1909 314- 324, 327, 329 psl.). В 1906 и 1907 гг. восточнолитовские курганы привлекли внимание В. А. Каширского, который в четырех могильниках (Велиопю, Жеймена, Рекучай, Цигельня) раскопал восемь насыпей (Спицын А. А., 1907, с. 248-251). Т. Даугирдас и Л. Крживицкий произвели в 1909 г. небольшие раскопки в могильнике Дукштас. В двух могильниках - Маркинята и Сморгонь - 19 курганов в 1913 г. раскопал П. С. Рыков (Рыков П. С., 1914а с. 13-17; 19146, с. 18-22; 1914в, с. 7-13).
К первым десятилетиям XX в. относится начало научных исследований городищ. Раскопки Л. Крживицкого затронули в основном городища раннего железного века, но среди них некоторые имели и напластолания средневековой поры (Крживицкий Л., 1913, с. 305, 306, 310. 311; Krzywicki L., 1914, s. 13-18). В 1907 и 1908 гг. городище Мажулонис, относящееся к XI-XIII вв., исследовал В. А Каширский (OAK, 1910, с. 106, 107; 1912, с. 161-163; Спицын А. А., 1925, с. 165, 166).
Значительное внимание было уделено восточнолитовским курганам в 1920-1940 гг.: литовскими и польскими археологами было раскопано около 300 погребальных насыпей в 20 могильниках. К сожалению, основная часть материалов этих раскопок осталась неопубликованной.
В 1927 и 1932 гг. Э. А. Вольтер раскопал около двух десятков курганов в трех могильниках близ Гуронай и Довайниопис. В 1928 г. Р. Якимович исследовал группу из 64 курганных насыпей г.Жвирбляй (Jakimowicz R., 1929, s. 145, 146; 1948, s. 425, 426). Археологический музей Вильнюсского университета в 1934-1938 гг. проводил исследования в 10 курганных могильниках - Андреевцы, Бевандецтишкес (Безводна), Жингяй, Кармазинай, Лоша, Пликишкес, Парайсчяй, Почкалувка, Сенейи Мацеляй, Яшунай (Celiak-Holubowiczowa Н" 1936, s. 25, 26, 1955, s. 312-330; Holubowicz W., 1937, s. 84-87; Holubowiczowie H. i W., 1940, s. 352). Около 30 насыпей в могильниках Засвирь и Межонис исследовано было в 1934 г. варшавским университетом (Holubowicz W., 1934; Z otclilam wiekow 1936, s. 67, 68). В том же году 15 курганов в Судата раскопала экспедиция Краковского университета (Z otchlani wiekow, 1936, s. 67. 68). В 1938-1940 гг. археологи Музея культуры в Каунасе вели раскопки курганов в Бейжонис, Дубингяй и Скинейкяй.
Результаты исследований восточнолнтовских курганов были обобщены в работе М. Алсейкайте-Гимбутене, включавшей обширный список этих погребальных памятников (Alseikaite-Gimbuliene М., 1946,8.176-220).
В 20-х годах XX в. городищами Литвы занимался П. Тарасенка, составивший подробную карту их (Tarasenka P., 1928). Им же в 1933 г. исследовалось раскопками средневековое городище Великушкег (Tarasenka P., 1934, 411-414 psl.; 1956, 23-27 psl.).
В период после окончания второй мировой воины литовские археологи активно продолжали изучение восточнолитовских курганов и обратили внимание на исследование поселений внутри их ареала. В 1951-1954 гг. в могильниках Девеиишкес, Диджюляй, Довайнонис, Капитопишкес, Каткушкес, Курганай, Падваришкес, Пагинай (Боровка), Пошконис и Стакан вел раскопки курганов А. 3. Таутавнчюс (Tautavicius A., 1957, 95-109 psl.; 1958, 07-81 psl.). В 50-х годах исследованиями курганов занимались также В. Даугудис (Моша), Л. Гайлюшас (Бнльдос), П. Ковригинайте (Кунигишкес, Попай, Саусяй), Р. Куликаускене (Пучкалаукис-Неменчине), О. Кунценс (Дарсунишкис) и О. Навицкайте (Лаваришкес). Эти материалы остались неопубликованными.
Важное исследование, специально посвященное восточнолитовским курганам, в котором были систематизированы и обобщены все собранные к тому времени археологические данные, было выполнено А. 3. Таутавичюсом (Tautavicius A., 1955, 87 - 98 psl.; Таутавичюс А. 3., 1959, с. 128-153). Эти погребальные памятники были рассмотрены тем же автором в книге "Очерки литовской археологии" (Kulikanskas P., Kulikauskiene R., Taulavicius A., 1961).
В 60-70-х годах исследования восточполнтовских курганов вели многие археологи. Интерес к этим памятникам не ослабевает. Р. Куликаускене произвела раскопки в четырех могильниках - в двух около Русю Рагас, в Чиобишкис и Аукштайи Русокай (Куликаускене Р. 1966, с. 11, 12; АО 1975 г.. с. 402, 403). Наиболее крупные исследования принадлежат О. Кунцене. В могильниках Антсаре, Каткушкес, Пабаре, Памусяй, Саусяй и Скубетай ею раскопано около 70 курганных насыпей (КунцепеО.. 1966; с. 50, 51; Kunciene О., 1969, 57-68 psl.; 1970. 61-64 psl.; 1971, 73-85 psl.; 1972a. 50, 51 psl.: 19721i, 91-100 psl.; 1973a, 91-106 psl.; 1973b, 103-123psl.). По наиболее существенными являются работы О. Кунцене в курганном могильнике Григишкес (Наравай) в Тракайском р-не. В 1972-1977 гг. могильник, состоящий из 53 курганов, был раскопан полностью современной методикой (Kunciene О., 1974, 55, 56 psl.; 1978, 59-63 psl.; 1980, 41-53 psl.; 1981, 93-102 psl.; 1982, 43-53 psl.).
Значительные работы по изучению восточнолитовских курганов проведены Э. Бутенене. Раскопками затронуты могильники Забелишкес, Майсеюнай и Немайтопис (Buteniene E., 1972а, 37, 38 psl.; 1972b, 39, 40 psl.; 1974, 53, 54 psl.), а во второй половине 70-х годов было раскопано 54 кургана в большом могильнике в местности Кретуопай, насчитывающем 413 насыпей (АО 1977 г., с. 421, 422; АО 1979 г., с. 450: АО 1980 г., с. 373; АО 1981 г., с. 351).
Менее крупные раскопки велись Д. Андрашюнайте в могильнике Мустепяй (Andrasiimaite D., 1972, 36, 37 psl.), А. Гирининкасом - в том же могильнике и в Стрева (Girininkas A., 1974, 52, 53 psl.), Ю. Маркелевичюсом - в Паалдикис и Пуниос Шилас, А. Блююсом - в Ейтулионис (АО 1980 г., с. 350).
В 50-70-х годах XX в. много внимания уделяли литовские археологи исследованиям поселений. В 1952-1954 гг. П. Кулнкаускас проводит интересные раскопки на городище Неменчине (Kulikauskas P., 1958, 20-43 psl.; 1960, 43-45 psl.; Volkaite-Kulikauskeine R., 1958a, 47-51 psl.). P. Волкайте-Куликаускене в 1954 и 1955 гг. исследовала городище Мигонис (Volkaite-Kulikauskiene R., 1958a, 33-37 psl.; 1958b, 44-57 psl.; 1959, 125-128 psl.). A. 3. Таутавичюс в 1955 г. вел раскопки на городище Лаваришкес (Volkaite-Kulilcauskiene R., 1959, 130, 131 psl.), а О. Кунцене в 1957 г. исследовала городище Довайнонис (Volkaite-Kulikauskiene R.. 1959, 131 - 134 psl.).
Наиболее крупные раскопки производились в 1957-1960 гг. В. Даугудисом па городище Аукштадварис (Daugudis V., 1962, 43-69 psl.). Этим же исследователем изучались в 1970 г. городище Браделигшкес (Daugudis V., 1972, 19-21 psl.), n 1972 г.-городище Бражуоле (Dangndis V., 1974. 19-22 psl.), в 1065 г.-поселение Лаворишкес (Даугудис В.. 19666. с. 7. 8). В. Даугудисом были обработаны и изданы материалы раскопок- В. А.. Каширского в 1907 и 1908 гг. городища Мажулонис (Daiigiiclis V.. 1961, 16-40 psl.).
В 1971 г. Д. Балчюнайте исследовала раскопками городище Меркине. Весьма интересные результаты получены при раскопках двух городищ и неукрепленного поселения в местности Наркунай (Утенский р-н). произведенных в 1975-1978 гг. Р. Волкайте-Куликаускене, П. Куликаускасом и А. Лухтаном (АО 1976 г., с. 432;' АО 1977 г.. г. 423, 424: АО 1978 г.. с. 432: АО 1979 г., с. 452, 453).
Некоторые итоги изучения средневековых поселений подведены В. Даугудисом, правда суммарно, для всей территории Литовской ССР (Daugudis V.. 1978. 14-47 psl.: 1982).
Обстоятельная информация о восточнолитовских курганах и поселениях их региона собрана в "Археологическом атласе Литовской ССР" (Atlasas. 1975: 1977).
Восточнолитовские курганы всегда расположены группами. Количество насыпей в них колеблется от нескольких до 100-150. Изредка встречаются и более крупные могильники. По расположению курганов внутри могильников выделяются два типа их. Одни могильники состоят их курганов, расположенных бессистемно и компактно, другие характеризуются разбросанностью насыпей па большой площади. Литовские археологи полагают, что последние могильники в целом являются более поздними по сравнению с первыми. Всего в ареале рассматриваемой племенной группировки литвы в настоящее время известно не менее 250 могильников, в которых было около 7000 курганов восточнолитовского типа.
Это круглые в плане насыпи диаметром от 5 до 20-25 м и высотой от 0,3-0,4 до 2-3 м. Преобладают курганы высотой до 1,5 м и диаметром 6- 10 м. Форма насыпей сегментовидная (табл. СХХП).
Ранние курганы (IV-VII вв.) в основании обложены венцом из камней. Для древнейших насыпей характерен венец, сложенный из валунных камней крупных размеров. В VI-VII вв. венцы иногда выкладывались из камней в несколько ярусов, а в южных районах ареала восточнолитовских курганов встречаются насыпи с венцами, достигающими половины их высоты. В VII в. обычай обкладывать курганы венцами из камней постепенно исчезает, но в виде исключения насыпи с каменными венцами встречаются еще в VIII-X вв.
Курганы VI-VIII вв. иногда окружены тремя-четырьмя удлиненными ямами, а пачиная с VIII в. насыпи окольцовываются рвом шириной 3-3,5 м и глубиной до 0,8-1,2 м. В основании курганов прослеживается тонкая прослойка черно-серого цвета с многочисленными мелкими углями. Сами насыпи сооружались из чистого песка.
Курганы IV-V вв. содержат одно-два захоронения по обряду трупоположепия. Умерших хоронили в отдельных грунтовых (подкурганпых) ямах размерами 1,7-2X0,5-0,7 м и глубиной от 0.5 до 1,2-1,5 м. В виде исключения отмечены случаи, когда второе погребение располагается в основании кургана над первой могильной ямой.
Умерших хоронили в вытянутом положении. Погребения мужчин ориентированы головой на запад, а женщин - на восток. Положение рук различное. Детские захоронения, как правило, находятся в основании курганов. Около трупоподожсний встречаются мелкие угли.
В состав погребального инвентаря мужчин обычно входят железные предметы: нож, узколезвийный проушной топор, один-два наконечника копий, иногда и умбон щита (табл. CXXIII; CXXIV). Кроме того, встречены железные опальные пряжки, подковообразная застежка с выемчатой эмалью, фибула на звездчатой ножке, мапжетовндные браслеты. В единичных захоронениях обнаружены шпоры и рога для питья (табл. CXXIV, 9). Погребальный инвентарь находится в основном у ног погребенных. Иногда рядом с мужчиной в одной яме больших размеров захоронен конь.
В женских трупоположениях восточнолитовских курганов встречаются украшения. Среди них имеются немногочисленные проволочные височные кольца со спиральным завитком па одном из концов (табл. CXXV, 4). Характерным украшением были шейные гривны с ложковидными концами или витые. Встречаются также ажурные подвески и браслеты, а иногда также железные ножи, шилья и глиняные пряслица.
Синхронными курганам IV-V вв. являются отдельные грунтовые погребения с трупоположениями, встреченные при неархеологических работах на той же территории. Грунтовые трупоположения идентичны подкурганным и сопровождаются инвентарем, тождественным материалу восточнолитовских курганов.
В V в. в восточнолитовских курганах появляются трупосожжения. В VI в. они уже преобладают. Наиболее поздние трупоположения в этих курганах относятся к первой половине VI в.
Курганы с трупосожжениями по внешнему виду не отличаются от насыпей с трупоположением. Кремация умерших совершалась на стороне. Собранные с погребального костра сожженные кости и остатки инвентаря, а иногда еще и небольшое количество углей помещали компактным скоплением в насыпи на различной глубине или на материке под насыпью. В одном кургане содержится от одного до трех - пяти захоронений; есть немногочисленные насыпи с шестью-семью трупосожжениями. Все захоронения безурновые. В X-XII вв. остатки кремации погребали часто в верхней части кургана на глубине не более 10-15 см. Подобные погребения могли быть со временем размыты дождевыми или талыми водами или развеяны ветрами. Видимо, этим объясняется наличие среди восточнолитовских курганов насыпей без захоронений. В виде редкого исключения встречаются курганы, насыпанные прямо па погребальных кострищах. Все они относятся к XI-XII вв.
Погребальный инвентарь в погребениях по обряду трупосожжения немногочислен. Он состоит из обгоревших, сломанных или деформированных изделий, кусков расплавившейся бронзы и стекла. Иногда встречаются и предметы, не побывавшие в огне. Погребальный инвентарь обычно складывался кучкой на остатках трупосожжспия или рядом с ними.
В мужских погребениях но обряду трупосожжения раннего периода (VI -VIII вв.) обычны предметы вооружения. Почти в каждом таком захоронении обнаруживаются одно-два, а иногда и три наконечника копий, среди которых преобладают втульчатые с различной формой пера (табл. CXXIII, 13, 18-27). Иногда находят также умбоны щитов с конусовидной вершиной и узколезвийные топоры с профилированным обухом. Характерными предметами мужских захоронений являются железные ножи и узколезвийные проушные топоры. Встречаются также железные пряжки и железные или бронзовые арбалетовидные фибулы.
В погребениях конца I и начала II тысячелетия н. э. оружие встречается очень редко, в основном только в единичных богатых захоронениях. Для более ранних из них характерны короткие однолезвийные мечи, а в более поздних изредка находят двулезвийпые мечи общеевропейских типов иногда с украшенными серебром рукоятками (табл. CXXIII, 1, 3, 8, 10). Рабочие топоры в это время также становятся редкими. Они постепенно совершенствуются - лезвия их становятся широкими, а отверстие для топорища овальным.
В женских погребениях с сожжениями встречаются обычно железные шилья, несколько глиняных пряслиц и фрагменты бронзовых украшений.
Височные кольца из проволоки характерны только для самых ранних погребений с трупосожжениями Довольно часты шейные гривны нескольких типов с седловидными концами, с пластинчатыми заходящими друг за друга концами (табл. CXXV, 9), витые с конусовидными концами. Встречаются в женских погребениях также железные и бронзовые арбалетовидные фибулы, подковообразные застежки с завернутыми в спираль или трубочку концами или со звериноголовыми концами (табл. CXXV, 19), браслеты с утолщенными концами, железные и бронзовые овальные пряжки, спиральные перстни, бронзовые ложноспиральные бусы биконической формы
Иногда в восточнолитовских курганах недалеко от захоронений по обряду трупосожжения обнаруживают глиняные сосуды (табл. CXXVI, 6, 7, 9, 10). Число их не соответствует количеству погребений. Так, в кургане 10 могильника Засвирь в основание насыпи найдено четыре горшка, а в насыпи имелось только два захоронения (Покровский Ф. В. 1899б, с. 87). В кургане 1 в Памусис выявлено три погребения, в стороне от них найдено два горшка (Szukiewicz W., 1900, s. 4). Высказано мнение, что в этих горшках приносились остатки трупосожжения с места кремации. Другие исследователи считают их просто обрядовыми.
В курганах с трупосожжениями второй половины I тысячелетия н. э. обнаружены небольшие горшкообразные сосуды и миски, изготовленные без гончарного круга. Они не орнаментированы и слабо обожжены. В курганах начала II тысячелетня н. э. кроме лепных горшков, найдены н гончарные, иногда украшенные волнистыми или горизонталыми линиями.
В течение всего периода бытования трупосожжений в восточнолитовскнх курганах сохраняется обычай хоронить коня. Наибольшего распространения он достигает в конце I и начале II тысячелетия н. э. Несожженного или сожженного коня обычно погребали отдельно от человека, насыпая ему специальный курган. Курганные насыпи с конским, захоронениями по внешнему виду не отличимы от курганов с трупосожжениями людей. В одном кургане находилось только по одному захоронению коня. Погребение коня по обряду трупосожжения помещалось в насыпи на различной высоте или в ее основании. Несожженного коня хоронили в неглубокой яме под курганной насыпью. Обычай погребать сожженного или несожженного коня в отдельном кургане сохраняется до XII в. Замечено, что для южной части ареала восточнолитовских курганов характерными были захоронения сожженных коней.
В виде редкого исключения встречаются захоронения людей в одном кургане с конем. В таких случаях погребения людей всегда безынвентарные. Только в одном из курганов Пабаряй найдены вместе с конским снаряжением наконечник копья и топор, обычные для мужских трупосожжений.
Инвентарь конских погребений скромен. Это двучленные (табл. CXXIII, 30, 31) или трехчленные удила, иногда с псалиями, и железные пряжки. Сравнительно редко попадаются стремена. (табл. CXXIII, 29, 33) и бронзовые бубенчики и колокольчики от узды. Часто рядом или поблизости от конского погребения находится железный серп.
Большинство находок из восточнолитовских курганов с трупосожжениямн повреждено огнем и обнаруживаются в основном их фрагменты. Однако нее же удается в ряде случаев восстанавливать форму и размеры украшений. Р. К. Волкайте-Куликаускене на основе изучения вещевых остатков из посточполитовских курганов восстановила женский головной убор VIII-XI вв. (Volkaite-Kulikauskienе R., 1975, 85-94 psl.). Это был венок-оголовье, состоящее из бронзовых пластинок размерами от 3,5X3.5 до 5,2X3,5 см и нескольких рядов бронзовых спиралей. Основой этого убора в ряде случаев была тканая лента. Пластины богато орнаментировались. В затылочной части оголовья часто привешивались на бронзовых цепочках колоколовидные подвески.
Эти головные уборы вместе с ожерельями, состоящими из бронзовых спиральных бус биконических форм, составляли этнографическое своеобразие женщин литвы - племени, оставившего восточнолитовские курганы.
Для исследуемого региона во второй половине I тысячелетия н. э. и начале II тысячелетия н. э. были характерны и укрепленные, и неукрепленные поселения.
В VI-VIII вв. основная масса населения жила на селищах. Городища этого времени есть, но они имели чисто оборонительный характер. На их площадках нет культурных отложений того периода, но они были укреплены значительными земляными валами. Очевидно, городища были убежищами, а селения располагались у их подножий или в стороне. Наиболее характерными городищами этого времени являются Лаваришкес, Довайноннс, Вродялишкес, Немепчипе (табл. CIV, 2). Все они основаны были еще в эпоху раннего железа. Около середины I тысячелетня н. э. как поселении такие городища прекращают существование и используются в каче стве временных убежищ.
Городище Бродялишкес устроено на мысу, образованном- р. Дукшта в 2 км западнее местечка Дукштас. Площадка его овальной формы, размерами 80X30 м, с напольной стороны защищена валом лысого" 1,5 м и рвом глубиной 2 м. Культурные напластования середины и второй половины I тысячелетия н.э., имели толщину 5-10 см. Построек не выявлено. Найдены бронзовая арбалетная ступенчатая фибула, глиняные пряслица цилиндрической формы и немногочисленные фрагменты лепной керамики с шероховатой поверхностью. Селище у подножия городища Бродялишкес размыто почти полностью рекой.
Городище Бражуоле в 6 км западнее г. Тракай устроено на высоком холме, на левом берегу одноименной речки. Со всех сторон его окружает болотистая местность. Площадка городища (около 2 га) окольцована земляными валами высотой около 2,5 м. Склоны городища с юга и запада вымощены камнями.
Раскопками памятника установлено, что первоначально поселение было защищено земляным валом до 0,5-0,6 м высотой. В середине и второй половине I тысячелетия н.э. городище сильно укрепляется. Воздвигается два вала высотой до 1,5 м, разделенные рвом глубиной около 1 м. Валы были насыпаны из земли. Бревна и камни создавали прочность его. К этому времени на городище относятся фрагменты лепной керамики с шероховатой поверхностью.
Городище Лаваришкес в 30 км северо-восточнее Вильнюса устроено было на вершине холма и имело миниатюрные размеры: площадь его около 60 кв. м. Поселения располагались у его подножия, на обоих берегах р. Вильняле. При их раскопках обнаружены остатки железоплавильной печи, сложенной из глины. Форма ее коническая, размеры основания 1,3X1,2 м. Сохранившаяся часть шахты имела диаметр 0,20-0,27 м. В культурном слое найдена глиняная посуда с шероховатой поверхностью и немногочисленные фрагменты штрихованной керамики, позволяющие определять время поселения IV-III вв. до н. э.
Обобщая немногочисленные пока материалы по поселениям у подножья городищ, Р. Волкайте-Куликаускене полагает, что они занимали значительные площади и состояли в среднем из 10 усадеб. Росли они стихийно, застройка была бессистемной (Volkaite-Kulikauskiene R., 1959, 135-137 psl.).
Сведений для характеристики домостроительства при исследовании поселений рассматриваемого времени собрано очень мало. Они указывают только на то, что в этот период сооружались наземные четырехугольные постройки с открытыми очагами. Часть их была срубпыми, другие имели стены столбовой конструкции. Об их размерах и планировке данных нет. Полы были глинобитными. Очаги имели диаметр в среднем около 1 м н сооружались из камней и глины или только из камней. В. Даугудис посвятил специальную большую статью деревянным оборонительным конструкциям и постройкам V -VIII вв. на поселениях Литовской ССР (Daugmlis V., 1981, 61-72 psl.).
Значительная часть городов-убежищ в IX - XIИ вв. была плотно застроена и заселена. Вновь возникшие городища этого времени единичны, они также использовались как места поселений.
В рассматриваемый период городища заново укрепляются. Так, площадка городища Мажулонис окружается мощным валом высотой до 5-6 м. Земляные валы литовских городищ обычно скреплялись бревнами толщиной 15-20 см, которые клались вдоль и поперек вперемежку с грунтом. На вершинах валов некоторых городищ прослежены остатки деревянных степ.
При раскопках городищ Мажулопис и Аукштадварис на их площадках вдоль подножия вала изучены остатки бревенчатых строений, разделенных на ряд небольших помещений хозяйственного назначения. В одном из них, исследованном на Мажулонисском городище и имевшем размеры 3,5X1,5 м, сохранилось семь венцов. В помещении найдены широколсзвийный топор, фрагменты косы и ножей, несколько точильных камней, две пары железных удил, двое посеребренных стремян, четыре железных наконечника стрел, семь шиферных пряслиц, несколько бронзовых бубенчиков н шарообразные стеклянные бусы.
Вблизи таких строений на площадках городищ размещались жилые срубпые постройки размерами от 4X3 до 4X4 м. На городище Аукштадварис они имели иолы из толстых досок и печи в углу, сложенные из камней и глины. В хозяйственных постройках полы были земляными. На Неменчинеском городище в слоях IX-XIII вв. открыты каменные вымостки (встречено также большое число кусков глиняной обмазки), которые могли быть остаткам полов. Камнями вымащивались также дворы. Отопительными устройствами здесь были очаги из камней.
Литовские исследователи считают городища IX- XIII вв. феодальными замками.
У подножия ряда городищ имелись селища, отличающиеся крупными размерами (площадью 2- 5 га). Кроме того, судя по письменным источникам, большое число селищ - небольших деревень IX- XIII вв.-располагалось вдали от замков. Однако исследования последних еще не начаты, и поэтому они не могут быть пока охарактеризованы даже в самых общих чертах.
Хозяйственная деятельность населения, оставившего восточнолитовские курганы, развивалась так же, как в землях других литовских племен. Поэтому ее, как и торговые связи, целесообразно рассмотреть в следующем разделе.
Основной территорией племени литва был бассейн р. Нярис с его правыми притоками Швянтойей, Жеймяной. В нижнем течении Няриса и на правобережье Швянтойи литва соседила с аукштайтами. Ке северными соседями были латгалы; их рубеж примерно соответствовал современной границе между Литовской и Латвийской республиками. Па востоке ареал литвы достигал всрхоньеи Дпспы, левого притока Западной Двины, оз. Нарочь, верхнего течения р. Вилии. Здесь литва соприкасалась с кривичами (Седов В. В., 1982, с. 158-100). Далее па юге граница расселения литвы, охватывая бассейн р. Мяркис, достигала Немана и поднималась по его течению до низовьев Няриса. Южными н юго-западными соседями были ятвяжские племена, а после их славянизации в Белорусском Понеманье - древнерусское население Черной Руси.
В I тысячелетии до н. э. и в первой половине I тысячелетия н. э. будущий ареал литны был частью обширной территории культуры штрихованной керамики, оставленной одним из древних племенных образований балтов (Третьяков П. Н., 1966. с. 174-177; Седов В. В., 19G7, с. 177-194; 19706, с. 18-25; Митрофанов А. Г., 19G9. с. 09-75; 1978, с. 8-83; Данилайте Е., 1970, с. 44-48; Граудонис Я. Я., 1980, с. 59-69; Aliases, 1975, zem 5).
В литературе было высказано мнение, что памятники культуры штрихованной керамики оставлены восточнолитовскими племенами (Таутавичюс А. 3., 1959, с. 142-144; Моора X. А., 1958, с. 24). Отрицая это, Ф. Д. Гуревич полагала, что литовские племена только около середины I тысячелетия н. э. расселились в той местности, которая отводится им в эпоху средневековья. Исследовательница допускала, что пришельцы вытеснили прежнее население этого региона - носителей культуры штрихованной керамики (Гуревич Ф. Д., 1962, с. 33-36). Ошибочностьэтих утверждений представляется бесспорной (Седов В. В., 19706, с. 22). Но вместе с тем нельзя относить и всю культуру штрихованной керамики к восточным литовцам.
Обычай сооружения курганных насыпей в рассматриваемом регионе культуры штрихованной керамики безусловно был привнесен извне. Вполне очевидно, что курганный обряд в восточные районы современной Литовской ССР пришел из срединных и северных районов Литвы, а также смежных с ними районов Латвии, где курганные погребения известны с первых веков нашей эры (Kulikauskas P.. Kulikauskiene R., Tautavicius A., 1961, 158-166 psJ.; Моора X. А., 1954а, с. 9-17; Михельбертас М., 1968, с. 37-46; Таутавичюс А. 3., 1980, с. 82). Общие элементы в деталях обрядности и в погребальном инвентаре, присутствующие в курганах средней и северной Литвы, с одной стороны, и в ранних восточнолитовских курганах - с другой, делают этот вывод вполне обоснованным.
Очевидно, курганный обряд захоронения в части ареала культуры штрихованной керамики распространился не сам по себе, а стал результатом миграции населения с северо-запада. В дальнейшем эволюция восточнолитовских курганов была обусловлена взаимодействием пришлого населения с местными племенами - потомками племен культуры штрихованной керамики.
Как уже отмечалось, ранние курганы восточной Литвы содержат захоронения по обряду ингумации. Этот обряд был типичен для курганных захоронений северной Литвы и южной Латвии. Поэтому восточнолитовские курганы с трупоположениями можно считать памятниками пришлого населения.
Распространение же обряда кремации в восточнолитовских курганах, скорее всего, является результатом воздействия погребального ритуала аборигенов, потомков носителей культуры штрихованной керамики. На территории современной Литны обряд кремации умерших в третьей четверти I тысячелетия н. э. ограничен исключительно ареалом культуры штрихованной керамики.
Таким образом, раннесредневековая литва как особое балтское племя сформировалась в результате взаимодействия местного населения - потомков носителей культуры штрихованной керамики - с пришлым с северо-запада, принесшим сюда обычай погребения под курганными насыпями. Очень скоро (судя по замене обряда ишумацпп на трупосожжения) последние растворились в среде местного населения (Седов В. В., 19706, с. 22-25). В восточных районах ареала культуры штрихованной керамики, которых миграционная струя с северо-запада не достигала, курганный обряд погребения не был известен.

Литовская народность

На археологических материалах можно исследовать только самый начальный процесс формирования литовской народности.
Основными занятиями литовских племен были земледелие и скотоводство. К сожалению, находок пахотных орудий труда в памятниках второй поло вины I тысячелетия н. э. пока не обнаружено. Однако известен железный лопатовпдный наральник с селища Юодонис, датируемый первыми веками нашей эры (Nakaite L., 1959, 146 psl., pav. 2, 2). При раскопках Майшягальского городища найдены языковидный наралыник и пара сошников, принадлежавших двузубой сохе (Volkaite-Kulikauskiene R., 1974, 51-53 psl., pav. 3, 4). Наралыник датируется XII-XIII вв., сошники - XIV - началом XV в. Эти данные дают возможность утверждать, что в начале II тысячелетия н. э. в Литве для обработки почвы под пашню употреблялись однозубое рало и более совершенное орудие - двузубая соха.
Для уборки урожая применялись железные серпы. Последние нередко встречаются в погребениях восточнолитовских курганов; найдены они и на поселениях, в частности на городище Майшягала их обнаружено шесть.
Остатки обуглившихся зерен культурных растений обнаружены при раскопках нескольких поселений. На городище Мажулопис еще при раскопках В. А. Каширского в слоях IX-XIII вв. найдены зерна проса, ячменя, пшеницы и ржи. Особенно много зерна обнаружено на Майшягальском городище. Среди зерновых на этом памятнике, как и на других литовских поселениях, преобладает рожь, особенно озимая. Широко были известны, кроме того, несколько сортов пшеницы и ячменя, а также овес. Сеяли еще гречиху, коноплю, мак, зернобобовые культуры (горох и конский боб). На Майшягальском городище зафиксированы семена сорняков со старопахотных окультуренных земель.
Собранные материалы позволяют утверждать, что п Литве в первых веках II тысячелетия н. э. пользовались паровой системой земледелия, а в крупных феодальных центрах практиковалось трехполье, о чем упоминают документы XIII-XIV вв. (Lowmianski Н., 1931, s. 215-217).
Наряду с пашенным земледелием, очевидно, существовало подсечно-огневое. Роль последней системы постепенно уменьшалась. Отдельные сведения о подсечном хозяйстве имеются еще в XVII в. (Дундулене И. В., 1950, с. 77}. О занятии огородничеством свидетельствуют находки семян овощей, а также мотыг и оковок лопат.
Основным источником изучения скотоводства в Литве являются остеологические материалы, обнаруживаемые в культурных отложениях поселений. Анализ костных остатков позволяет утверждать, что на первом месте находилось разведение крупного рогатого скота. Конские погребения, широко представленные в литовских могильных памятниках, дают основание говорить о том, что кони составляли значительную часть стада (после крупного рогатого скота). В остеологических же материалах с поселений на втором месте стоят кости свиньи, на третьем - мелкого рогатого скота (Volkaite-Kulikauskiene R., 1978, 64-68 psl.).
В средневековых памятниках Литвы неоднократно найдены косы - орудия, связанные с сенокосом. Для сенокоса могли применяться и серпы.
По-видимому, в первые века II тысячелетня н. э. скотоводство доставлило основной продукт мясной пищи. Охота в хозяйстве литовцев играла второстепенную роль. Так, на городище Майшягала 99.9% остеологического материала составляли кости домашних животных. Здесь найдены были единичные кости зубра, оленя, кабана. На городище Аукштадварис в слоях XI-XIV вв. на долю костей диких животных приходится 16,7% на Неменчинеском - свыше 30% (Volkaite-Kulikauskiene В., 1978, 68 psl). Среди этих костей немалую часть составляют костные остатки бобра. Все же следует иметь в виду, что остеологические материалы с поселений несколько приуменьшают роль охоты. Они не учитывают, что в рассматриваемый период охота в значительной степени имела характер пушного промысла.
Можно предполагать, что до VIII в. кузнецы литовских племен были одновременно и земледельцами. Анализ железных изделий V-VII вв. свидетельствует о застойных явлениях в технологии кузнечного дела (Stankus J., 1970а, 57-74 . psl.). Позднее, в период зарождения и формирования классового общества, кузнечное дело постепенно отделяется от сельского хозяйства. В X-XIV вв. наблюдаются интенсивное развитие кузнечного ремесла и дифференциация его на отдельные отрасли. Металлографический анализ железных изделий из памятников X-XIII вв. показывает, что литовские кузнецы применяли различные технологические способы, включавшие ковку, сварку и наварку стальных полос, науглероживание поверхности, изготовление узорчато-дамасских изделий. По сравнению с предыдущим периодом в IX-XIII вв. количество цельножелезных изделий уменьшается в два раза (Stankus J., 1970b, 113-133 psl.; 1978, 73-88 psl.). Очевидно, развитию кузнечного дела способствовал спрос на высококачественные изделия.
Изготовление изделий из цветных металлов было известно на территории Литвы еще до нашей эры. В эпоху средневековья литовские племена вступали с развитыми бронзолитейным и ювелирным ремеслами (Vaitkunskiene L., Merkcvicius A., 1978, 89-116 psl.). Сырьем для производства бронзовых изделий служили бронзовые палочки, поступавшие в Литву из других стран, старые и поломанные предметы, поступавшие па переплавку. Местные ремесленники при изготовлении изделий из цветных металлов использовали литье, ковку и волочение проволоки. Орудия труда бронзолитейщиков - тигли, льячки н л и теп п ые формы - неоднократно были найдены па многих поселениях. Для отделки предметов применялись гравировка, шлифовка, кручение, плакировка, штамповка, плетение, скань. Ювелиры искусно серебрили изделия из бронзы, железа и олова. Наиболее распространенными орнаментами были геометрические и растительные. При изготовлении некоторых изделий использовались элементы зооморфных мотивов.
Остатки ювелирных мастерских исследованы на городищах Аукштадварис, Мажулонис, Экете и др. В могильниках Граужяй (Vaitkunskiene L., 1981, 33-43 psl.; 1982, 58-70 psl.) и Саргенай открыты погребения ювелиров-ремесленников.
В IX-XIII вв. в связи с ростом производства заметно активизировались торговые и культурные связи литовских племен как внутри их территорий, так и с соседними землями и отдаленными краями.
Развитию обмена способствовал подъем бронзолитейного и ювелирного ремесел, требующих сырья для изготовления украшений из цветных металлов, которых в Литве не было. Сырье в виде бронзовых палочкообразных слитков привозилось со Среднего Подунавья, а серебро в виде монет и слитков - с Ближнего Востока и из Западной Европы. Оживлению торговли во многом способствовала историческая ситуация того времени: образование Древнерусского государства с его городами - важными центрами ремесла и торговли, возрастающая роль западноевропейских городов.
Непосредственным отражением развития торговли на территории Литвы являются погребения купцов X-XIII вв., обнаруженные при раскопках в более чем 50 могильниках. Важнейшими атрибутами купцов являются небольшие складные весы (найдено свыше 60 экземпляров) и железные гирьки, покрытые бронзой, усеченно-конической, боченкообразной, реже многогранной формы. Весы и гирьки в Литве появляются во второй половине X в., но большинство их относится к XI-XII вв. Кроме того, погребения купцов выделяются богатым инвентарем, а иногда оружием (мечи, наконечники копий) и предметами снаряжения коня.
В Литве применялись две системы взвешивания. Одной весовой системе соответствуют гирьки весом от 3,9 до 5 г. Это восточная система, покоящаяся на куфических монетах (вес арабского дирхема около 4 г). Единицами веса второй системы были гирьки весом 8-10 г, что соответствует весу скандинавского артуга (8,5 г.).
Самыми прочными и постоянными были торговые отношения с Древней Русью. Отсюда в литовские земли привозились шиферные пряслица, различные бронзовые и серебряные изделия - витые плетеные браслеты, браслеты-наручи, подвески крестовидной формы, шейные гривны, скаиные бусы, лунницы, зооморфные подвески и др. Из Руси доставлялись также стеклянные бусы, предметы христианского культа, киевские денежные гривны.
Через земли Руси и при ее посредничестве шла торговля со странами Ближнего Востока. Оттуда в Литву попали арабские монеты, позолоченные, посеребренные н полихромные стеклянные бусы и раковины каури.
Важная роль в развитии торговых связей Литвы принадлежала Скандинавии. К VIII -началу IX в. относятся бронзовые позолоченные круглые фибулы, круглая ажурная фибула и свыше 20 наконечников копий с втулками, украшенными готическим орнаментом, импортированные с Готланда. К концу IX - первой половине X в. принадлежат найденные на территории Литвы изделия шведского происхождения; круглые стилизованные фибулы, наконечники ножен мечен с зооморфным орнаментом, стремена, шпоры и др. Импорт из Скандинавских стран возрастает во второй половине X - начале XI в., когда доставляются мечи, разделители поясов и др.
Торговля осуществлялась также внутри страны с прусскими и латышскими племенами, с землями западных славян. В частности, из Польского Поморья ввозилась в литовские земли соль, через посредство западных славян доставлялось бронзовое сырье. Попадали в Литву и изделия из прирейнских областей (мечи).
Литовские племена в обмен вывозили в разные страны свои товары. Они экспортировали воск, меха мед, янтарь, иногда зерно, а также изделия ремесленников - витые шейные гривны с конусовидными и седловидными концами, подковообразные застежки с утолщенными и расширяющимися концами с концами в виде маковой головки, булавки с треугольными и крестовидными головками, браслеты т. д.
Основными путями сообщения были реки Неман, Нярис, Швентойя, Дубиса, Нявежис и более мелкие, и, конечно, Балтийское море. Средства передвижения по воде в эпоху средневековья исследовались 0. В. Кунцене (Kunciene О., 1975, 51-58 рsl). Анализу торговых и культурных отношений литовских племен с соседними и отдаленными землями были посвящены работы О. В. Кунцене и А. 3. Tаутавичюса (Kunciene О., 1972с, 149-254 рsl, 1978b, 49-82 psl.; Tautavicius A., 1972, 126-148 psl.).
Р. К. Куликаускене полагает, что ядро литовской народности начало складываться в регионе восточнолитовских курганов. Здесь оформляются особенности литовского этнографического женского костюма, что археологически проявляется прежде всего в головном уборе и шейных украшениях. На этой территории находятся центры раннефеодального Литовского государства, здесь возникают такие крупные городские центры, как Тракай, Кернаве, Вильнюс, Майшягала, сконцентрированы самые крупные клады литовских серебряных слитков.
Процесс консолидации племен, вошедших в состав литовской народности, по археологическим данным, по мнению Р. К. Куликаускене, прослеживается по распространению обряда трупосожжений. В VII-VIII вв. обряд кремации умерших становится господствующим на значительной части литовской территории, объединяя эти земли. В конце I и начале II тысячелетия н. э. из Восточной и Средней Литвы этот погребальный ритуал распространяется в западные районы (за исключением региона жемайтов). Объединяющим элементом культуры всех литовских племен являются также погребения с конями.
Это был период самой начальной стадии формирования литовской народности. Дальнейший генезис ее теснейшим образом переплетается с историей Литовского государства. Все племена балтской языковой группировки, оказавшиеся в пределах территории этого государства, слились в одну литовскую нородность (Куликаускене Р. К., 1977, с. 61-65).